Мой ребёнок от тебя - Страница 50

– Мне кажется, если бы ему это было по-настоящему нужно, мы были бы вместе.

– Ну, ты даёшь! А кто его отталкивает? Пойми, ведь он точно так же рассуждает, думает, что ты́ не хочешь.

– Всё. Хватит. Нет сил об этом. К тому же я привык, что высшая справедливость жизни состоит в том, чтобы отнимать у меня всех, кого я люблю.

– Не понятно мне, вы оба любите, оба хотите быть вместе, но каждый из вас старается привести аргументы в пользу того, почему вы вместе быть не можете. Это что? Игра такая?

– А он какие приводит?

– Я тебя сейчас стукну! – Это было сказано шутя. Но вдруг я почувствовала, как помимо воли накопившееся напряжение всерьёз выбирается наружу. – В конце концов, это невыносимо, он для тебя слишком натуральный, ты для него слишком голубой, а я для вас обоих слишком женщина, давайте все пойдём и повесимся на одном и том же дереве! Вернее я одна, давайте, пойду, повешусь, потому, что в ваших игрищах я только помеха.

Чтобы ещё больше не раздражаться, развернулась и пошагала прочь. У само́й внутри всё кипит. «Бедненький» Венечка, все его любят, всем его жалко, а меня кто пожалеет? Вадим? Ну, что же, рак на безрыбье, к нему пойду.

– Наташа! Подожди! Ты далеко собралась?

– Отстань от меня!

– А всё-таки, куда ты?

– В Москву поеду.

– К этому бесполезному мужику?

– Кого ты имеешь в виду? Ты что, всё знаешь?

– Ничего не знаю, вижу, что появился мужчина, с которым у тебя зачем-то секс. И недоумеваю, зачем вообще секс с мужиком, который тебя не удовлетворяет. Что за странная благотворительность? – С этими словами он подошёл ко мне и обнял. Хотела что-то ответить, но вдохнула его запах и дар речи пропал. Обожаю его, ничего не могу с собой поделать. Рефлекторно потянулась поцеловать. Он не подставил, как частенько делает, одну из своих гладких щёчек, а принял мои губы своими тёплыми и ужасно вкусными. – Не уходи никуда. Вообще не ходи к нему больше. – Прошептал мне в самое ухо, и дрожь прошла через всё моё тело. – Мы другого найдём, хорошего. Я его всему научу.

– Чему научишь? Не надо мне никого.

– Надо, моя девочка, надо. – И он запустил мне руку между ног. – Ты тоже должна получать удовольствие. Знаю, Лобанов с тобой в постели не блистал, а этот, новый, видимо, вообще никакой.

Он сделал несколько ловких движений пальцами, и острейшее наслаждение пронзило меня там, где он трогал. И коленки резко ослабели.

– Венечка, миленький, – заскулила я жалобно, – не надо, я сейчас упаду.

– Надо. Не упадёшь, я тебя держу.

Отвлеклась на секундочку от самой горячей точки, сделала ревизию остального организма, поняла, действительно держит и очень крепко, и сама за шею его покрепче ухватила. Теперь одно только нужно, чтобы продолжал. И я запричитала безумными умоляющими фразочками.

Это было великолепно, потрясающе, неописуемо, но, к сожалению, слишком быстро закончилось. Я трепетала в его руках, как извлечённая из аквариума рыбка, а потом прижималась с такой силой, что казалось, вдавлю его внутрь себя. О, каким счастьем было бы его поглотить, всего без остатка.

– Любовь моя! Я хочу так ещё! Не отпускай меня, поцелуй ещё, погладь. Ну, пожалуйста, милый.

Он гладил, но теперь не там, а просто по спине, по затылку, успокаивал.

– Я был свиньёй ужасной. И видел, и знал, что у тебя никак с этим делом. Давно предпринять что-то нужно было.

– Что предпринять? О чём ты говоришь, радость моя? Мне только с тобой хорошо. С тобой одним. Не хочу никого, один ты мне нужен.

– Столько лет промучилась, моя девочка. Ума не приложу, почему я раньше его не обучил, как нужно делать, чтобы ты была довольна.

– Ты лучше научи меня, как тебе хорошо сделать. Есть же игрушки разные, имитаторы, симуляторы. Пожалуйста, Венечка, давай попробуем!

– Ты хочешь меня трахнуть?

Я оторопела сперва, а потом решилась:

– Очень хочу! Можно?

– Откровенно говоря, я предпочёл бы, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Может, нам нового мужа найти? Лобанов, видишь, нами побрезговал. А этот, твой любовничек, действительно совсем никакой, или ничего, обучаем? Как ты его оцениваешь?

– Венечка! Что ты несёшь?!

– А что? Установили бы шефство над ним, показали, где у нас эрогенные зоны. Давай из него полового гиганта сделаем! Он как, на мордочку симпатичный?

– Нет, ужасный.

– Ну, мать, ты даёшь! Мужиков, что ли, мало вокруг? Слушай! Может, нам молодого взять? Заведём себе жеребчика лет, эдак двадцати, возьмём на содержание, и пускай старается, отрабатывает по полной.

– Вот похабник! Перестань! Ты нарочно хочешь всё опошлить, чтобы самому не стараться. Гуленька, любимый мой, сладкий, неужели у меня совсем никаких шансов?

– Тусечка, кисонька, какие там шансы? На что? Я и так тебя люблю. А мужика мы подходящего найдём.

– Правда?

– Правда!

– Я не о мужике. Что любишь, правда?

– Родная моя, ты представить не можешь, как много для меня значишь. Это только кажется, что я не ценю. Я всё понимаю и всё вижу. Я твоё сердечко вижу, как оно для меня бьётся, разве я могу не дорожить этим?

– Так. Ладно. С этим надо кончать. Поиграли и хватит.

– Натусь, ты чего?

– Подожди, отпусти меня, Вень. – Чуть не оттолкнула его, высвободилась из объятий, кое-как расправила на себе одежду, о причёске не подумала даже.

– А что не так? Наташенька! Подожди!

– Няня уходит скоро, побудь с Машкой, хорошо? Мне надо отъехать ненадолго.

– Куда?!

– Потом поговорим, извини. Андрей! Заводи машину, уезжаем!

– Наташа!

– Всё, Венечка, до вечера, пока!

Доро́гой так меня прямо всю изнутри колотило и мыслей переполняло столько, что забыла предупредить, договориться о встрече. Через охрану давай чуть не с боем прорываться. Спасибо, Дмитрий поблизости оказался, помог.